Папа показывает Младшей М. (год и 6 мес) зверюшек в книжке.

— Мау, — радостно отзывается младшая.
— Это не котик, — мягко поправляет папа. — Это обезьянка.
— Аф-аф, — авторитетно заявляет Младшая и тычет пальчиком в пушистую овечку.

«Она всех зверей называет *аф-аф* или *мау*» – ябедничает Старшая М. (10 лет)

«Нет, — влезаю я как глас объективности и справедливости, — еще же лошадку называет *цок-цок*». Тут я щелкаю языком на зависть всем изучающим язык кхоса.

«Даже птиц называет *аф-аф*, я видела, даже голубей на улице называет *аф-аф*», — тоном главного инквизитора добавляет Старшая.

Я разражаюсь лекцией о становлении речи и восприятия в онтогенезе:

«Обобщенность образа восприятия, — умничаю я, — это важное условия адаптации к окружающему миру. Представляешь, уже дети третьего месяца жизни могли объединить в одну перцептивную категорию разных по цвету и стоящих в разных позах лошадей, кошек, животных в отличии от предметов. Представь, какая это важная функция обобщения, способность определять категорию, к которой относится предмет, если эта способность есть уже у двух-трех-месячных малышей!»

Старшая изгибает левую бровь в выражении скепсиса и превосходства. Это у нее от меня, в смысле именно левую бровь, а не правую. Правую ни она, ни я не в состоянии изогнуть, даже при самых обоснованных и жестоких приступах скепсиса.

И все-таки меня задевает скудность активного словаря младшей, и я залезаю посмотреть нормы развития речи на ее возраст.

Книжки по возрастной психологии и популярные статьи в интернете по запросу «нормы развития речи ребенка одного года и полутора лет» – отличное чтение для Хэллоуина. Ужас сковывает сердце родителя, который прочтет, что, цитирую: «Среди тех 30 слов, которыми владеет ребёнок к полутора годам, преобладают названия предметов или обозначение действий». 30 слов, Карл! Сделайте длинный выдох те, кто затаив дыхание лихорадочно начал подсчитывать те немногие слышанные слова-звукоподражания и задумался, можно ли считать фыркание и похрюкивание словом, обозначающим предмет или все-таки действие:) Потому что дыхание – жизнь, а задержка дыхания – верный способ усилить тревогу:).

Я уже писала про синкрет и холофразу. Так вот, «слова», о которых идет речь в описании норм речи ребенка до трех лет, – это не слова в привычном взрослом понимании. Не только потому, что *му* – не «корова», а еще и потому что с большой вероятностью ребенок отнесет это звукопроизношение и к «бычку, который идет-качается» и к схематичной лошадке и вомбату, про которого вы решите посмотреть видео, или… не отнесет. Невозможно предсказать заранее.
Принцип объединения в «слова» – ситуативный. И это всегда и указание на предмет, его признак (не обязательно «главный»), и действия, которые можно с предметами произвести:

*Ням-ням* – это и еда, и стульчик для кормления, и «посади меня в стульчик», «кушаю», «дай еду» и «котик кушает».

Обычно родитель_ница, котор_ая проводит больше всего времени с малышом, безошибочно переводит отдельные звукоподражания, потому что в курсе тех конкретных ситуаций, которых формировалось каждое «понятие». Исследование развития речи у детей (Ляксо Е.Е.) показало, что значение «слов» детей второго года жизни мамы распознают в 85-100% случаев при знании контекста ситуации. Приглашенные взрослые аудиторы (слушающие запись) распознают от 2 до 15% слов. Так что, если редко посещающие ребёнка родственники говорят: «Что он говорит? Ничего не понятно!» – так и должно быть.

К сожалению, во многих подробных пособиях по развитию речи остается за скобками тот факт, что звукопоражательное «слово» или «слово-слог» (чаще всего ударный открытый слог, например, *ко* – котик, или *му* – муха), довольно долго обладают «плавающим значением» и закрепляются только тогда, когда взрослые принимают обозначение для общения.

Приведу пример:

Младшая начала использовать звукоподражание *хххъу* для обозначения свинок после просмотра «Свинки Пеппы» ( Peppa pig), потому что в заставке папа-свин издает этот звук так, что мир трясется. Нарисованные герои и настоящая девочка вполне оценили «юмор» и весело хохотали. Наверное вас не удивит, что звуком *ххъу*. Младшая стала обозначать не только хрюшек, но и мультик (любой) и книжки с картинками. Но постепенно, поскольку в общении подкреплялось только обозначение животного, то и «слово» *ххъу* М. стала использовать только для игрушки-свинки, а еще для изображений зверюшек (не только свиней, но и бегемотов, слонов, медведей, и даже внезапно_ жирафов). Что стало ситуативным объединяющим признаком, сказать сложно. Тем более, что этот синкрет еще в стадии становления и сегодня *ххъу* Младшая называет совсем не тоже самое, что вчера. Как, впрочем, и другими «словами».

Для многих детей характерно использование одного слова для широкого круга предметов, в научной литературе для этого явления используется чаще всего термин «сверхгенерализация» (чересчур обобщение).
Сверхгенерализации могут образовываться двумя основными способами:
1) путем переноса по сходству: *хаа* (горячее, изначально чай) – чай, батарея, чайник, тарелка с супом, утюг;
2) путем переноса по смежности: *тьссь* (изначально горшок) – горшок, унитаз, льющаяся вода из крана, мокрые штаны, стирка (что-то намокло и сам процесс намокания);

Самая частая фраза у малышей до двух лет – это холофраза «мама!» При этом «мама» в данном случае скорее не человек, а функция – «тот, кого я зову, чтобы получить то, что хочу». Или, если хотите заклинание – произнес его призывным голосом, жестом призывающим усилил – и, вуаля, родитель уже книжку с верхней полки достал и в развернутом виде перед тобой разложил. Поэтому совсем не редки ситуации, когда «мама» ребёнок говорит папе или бабушке, или в воздух, в духе: «Эй, кто-нибудь, мне срочно нужно вот это!». В этом смысле описание в нормах речи «называет близких людей: мама, папа, тетя» не очень корректно описывает реальность детской речи, и на мой взгляд, сбивает с толку новоиспеченных родителей.

То есть, ребёнок может соотносить слово «мама» и изображение (фотографию) матери или реальную маму – например после вопроса: «А где мама?» и это будет означать, что слово «мама» у ребенка в словаре есть. Но в своей собственной спонтанной речи ребёнок может использовать слово «мама» как призыв к любому взрослому или благосклонным небесам. В этом возрасте эти два события не противоречат друг другу.

Также нормальным является и противоположная тенденция – называть некоторым словом исключительно один объект.

Младшая (год-полтора) называет *Ксьь, беесьь, мау* (киса, Белый, мяу) исключительно нашу белую турецкую ангору. Старшая, когда ей было около полутора лет, словом *кАтё* (кот, ударение на первый слог – от эсперантского kato) называла только домашнего, того же самого, кстати, кота. Остальные коты у Младшей – *мау*, а у Старшей были *мяаа*

Кроме таких похожих на взрослые слова «слов», обычно ребёнок от года до двух много и эмоционально «болтает» на своем языке. Пример такой «речи» вы можете посмотреть в этом коротеньком видео из семейного архива или вживую, пообщавшись больше пяти минут с неспящим тоддлером.

В обыденной речи это называют «ломает язычок». Действительно, трудно представить себе более подходящие и эффективные подготовительные к произнесению звуков родного языка упражнения, чем такое «ломание языка». Чтобы спровоцировать ребёнка больше «болтать на своем детском языке» обычно требуется просто отзываться «эхом» на какие-нибудь рулады. В такой спонтанной речи для себя по желанию найдет и тридцать «слов», и триста:)

Я встречалась с опасениями родителей говорить с ребёнком, «коверкая слова», то есть отзываться на спонтанную речь ребёнка теми же «неправильными» словами, как говорит ребёнок. Страх вызван идеей, что ребёнок запомнит и станет неправильно произносить слова. В смысле, НАВСЕГДА. Вообще, это типичная родительская тревога – если ребёнок что-то делает неправильно ( и это не прекратить), то это останется навсегда! В этой идее есть очень-очень небольшое рациональное зерно. Но обычно здоровая детская психика сама стремится к развитию и конвенциональности поведения. Мы – социальные животные, и у каждого (ну, может кроме конституциональных социопатов) есть врожденная потребность быть принятым и признанным нам подобными. Так что если родители не начнут сами ВСЕГДА разговаривать исключительно коверкая слова, то и ребёнок постепенно уйдет от детского произношения к «правильному». Достаточно простого пребывания в языковой среде.

В обычных здоровых условиях постепенно слова из автономной речи ребенка (то есть речи для себя) становятся только страницей семейной истории. Очень редки исключения, обусловленные серьезными органическими и социальными причинами, но и они доказывают, что любой ребёнок настроен на усвоение правил и норм языка.

Ф.A. Pay описывал девочку двух с половиной лет, у которой автономная речь была очень развита и обнаруживала особый тип словообразования, существующий в некоторых натуральных языках. Например, «ф-ф» — обозначало огонь, «динь» — предмет, который движется, отсюда «фадинь» — поезд, а кошка — «тпру-динь».

Это пример сложного словообразования из отдельных корневых слов при автономной детской речи, которая не перерастает вовремя в обычную речь. Элементы такого словообразования мы можем слышать и в речи обычных здоровых полуторагодовасов, но такой оформленной красоты (и патологии, все таки), мы не услышим.

Сколько же должно быть этих слов? Источники дают нормы, расходящиеся на сотни (!) слов: от десяти до 180. Почему такой разброс?

Во-первых, некоторые считают весь словарь ребенка (активный – то, что произносит сам малыш, и пассивный – то, что понимает, может показать, искать глазами, принести по инструкции), а некоторые только похожие на взрослую речь слова из активного словаря. Кстати, если вам захотелось посчитать, сколько слов произносит ваше чадо, то считать надо каждое значение отдельно. То есть, если малышок говорит *каа*, обозначая ворону, и примерно такое же *каа*, обозначая кашу, то это не одно слово *каа*, а два.

Во-вторых, в одних источниках указывается «второй год жизни» – то есть год с небольшим. Другие источники описывают словарь к двум годам. А именно в возрасте около года и семи-восьми месяцев в среднем начинается так называемый словарный бум, когда почти каждый день в активном словаре ребёнка появляется новое или более совершенно произносится уже известное слово.