Ми (только-только исполнилось 5) рисует зеленый круг, черным выделяет глаза и делает зубастый рот.

Ми: «Мама, я сделала тортик…»

Я: «О, ты нарисовала тортик-арбузик»

Ми: «Мама, ну ты даешь. Это же торт в форме головы Франкенштейна!»

Страшилки страшно занимают Ми. Что не удивительно, ведь об увлечении страшными персонажами, пишут разные психологи. Если ребенок рисует и активно играет в «страшилки» — это активное освоение и переработка того, что может потенциально пугать и фрустрировать. Юнгианцы связывают такую увлеченность игрой или исследованием «страшилок и чудовищ» в дошкольном детстве (да и позже тоже) с этапом проработки собственной Тени(части вытесненных агрессивных, непонятных импульсов, которые должны быть переработаны и присвоены как часть целого) . Аналитики теории объектных отношений обратят внимание на переработку негативной части первичного объекта, освобождение от непостижимой и чаще всего телесной фрустрации раннего детства в более явный образ. Гештальттерапевты (например, классик детской психотерапии В.Оклендер) рассматривает управление агрессивным персонажем, умение справляться с агрессивной энергией, которая так легко проецируется (выносится во вне) на всяких бабаек, не только как способ справляться со страхом, тревожностью, чувством беспомощности, но и необходимое условие укрепление Самости.

Взрослым бывает иногда трудно отойти от фантазий о милых младенцах, не знающих зла и разрушения, и увидеть, что агрессивная часть— такая же полноправная часть любой личности с самого начала. Обойтись с этой частью, присвоить и переработать, привести свое поведение и проявления в соответствие с требованиями общества и морали — какой большой труд совершают наши дети, пока играют и рисуют.