Папа показывает Младшей М. (год и 6 мес) зверюшек в книжке.
— Мау, — радостно отзывается младшая.
— Это не котик, — мягко поправляет папа. — Это обезьянка.
— Аф-аф, — авторитетно заявляет Младшая и тычет пальчиком в пушистую овечку.
«Она всех зверей называет *аф-аф* или *мау*» – ябедничает Старшая М. (10 лет)
«Нет, — влезаю я как глас объективности и справедливости, — еще же лошадку называет *цок-цок*». Тут я щелкаю языком на зависть всем изучающим язык кхоса.
«Даже птиц называет *аф-аф*, я видела, даже голубей на улице называет *аф-аф*», — тоном главного инквизитора добавляет Старшая.
Я разражаюсь лекцией о становлении речи и восприятия в онтогенезе:
«Обобщенность образа восприятия, — умничаю я, — это важное условия адаптации к окружающему миру. Представляешь, уже дети третьего месяца жизни могли объединить в одну перцептивную категорию разных по цвету и стоящих в разных позах лошадей, кошек, животных в отличии от предметов. Представь, какая это важная функция обобщения, способность определять категорию, к которой относится предмет, если эта способность есть уже у двух-трех-месячных малышей!»
Старшая изгибает левую бровь в выражении скепсиса и превосходства. Это у нее от меня, в смысле именно левую бровь, а не правую. Правую ни она, ни я не в состоянии изогнуть, даже при самых обоснованных и жестоких приступах скепсиса.
И все-таки меня задевает скудность активного словаря младшей, и я залезаю посмотреть нормы развития речи на ее возраст.
Книжки по возрастной психологии и популярные статьи в интернете по запросу «нормы развития речи ребенка одного года и полутора лет» – отличное чтение для Хэллоуина. Ужас сковывает сердце родителя, который прочтет, что, цитирую: «Среди тех 30 слов, которыми владеет ребёнок к полутора годам, преобладают названия предметов или обозначение действий». 30 слов, Карл! Сделайте длинный выдох те, кто затаив дыхание лихорадочно начал подсчитывать те немногие слышанные слова-звукоподражания и задумался, можно ли считать фыркание и похрюкивание словом, обозначающим предмет или все-таки действие:) Потому что дыхание – жизнь, а задержка дыхания – верный способ усилить тревогу:).
Я уже писала про синкрет и холофразу. Так вот, «слова», о которых идет речь в описании норм речи ребенка до трех лет, – это не слова в привычном взрослом понимании. Не только потому, что *му* – не «корова», а еще и потому что с большой вероятностью ребенок отнесет это звукопроизношение и к «бычку, который идет-качается» и к схематичной лошадке и вомбату, про которого вы решите посмотреть видео, или… не отнесет. Невозможно предсказать заранее.
Принцип объединения в «слова» – ситуативный. И это всегда и указание на предмет, его признак (не обязательно «главный»), и действия, которые можно с предметами произвести:
*Ням-ням* – это и еда, и стульчик для кормления, и «посади меня в стульчик», «кушаю», «дай еду» и «котик кушает».
Обычно родитель_ница, котор_ая проводит больше всего времени с малышом, безошибочно переводит отдельные звукоподражания, потому что в курсе тех конкретных ситуаций, которых формировалось каждое «понятие». Исследование развития речи у детей (Ляксо Е.Е.) показало, что значение «слов» детей второго года жизни мамы распознают в 85-100% случаев при знании контекста ситуации. Приглашенные взрослые аудиторы (слушающие запись) распознают от 2 до 15% слов. Так что, если редко посещающие ребёнка родственники говорят: «Что он говорит? Ничего не понятно!» – так и должно быть.
К сожалению, во многих подробных пособиях по развитию речи остается за скобками тот факт, что звукопоражательное «слово» или «слово-слог» (чаще всего ударный открытый слог, например, *ко* – котик, или *му* – муха), довольно долго обладают «плавающим значением» и закрепляются только тогда, когда взрослые принимают обозначение для общения. Читать далее Словарный запас на втором году жизни →
